– Служим Престолу и Отечеству! – шепотом «рявкают» мои ребята… А бывший студент, вечно смешливый Вадим очень серьезно добавляет:

– И отдельному батальону специального назначения!.. Да будет так, ребята, да будет так!

Встреча с Павловым произошла через несколько дней на той же квартире. Предварительно академик телеграммой сообщил о своём посещении столицы и изъявил непреодолимое желание пообщаться. Только вот общение поначалу вышло несколько бурным и на повышенных тонах. Иван Петрович молча отвечает на рукопожатие, когда я открываю ему дверь, проходит в гостиную и усаживается за стол, уже накрытый для чаепития.

Сажусь напротив и выжидательно смотрю на до сих пор молчащего и нервно барабанящего пальцами по столу «собеседника». Наконец его прорывает:

– Ты что творишь, старлей?!

Шёпотом, оказывается, тоже можно орать. Не люблю, когда на меня наезжают, но и не отвечать как-то невежливо.

– Если вообще – то готовлюсь к поступлению в Академию Генштаба, обучаю свою штурмовую роту правильному обращению с автоматами в Ораниенбауме. Если конкретно сейчас – пытаюсь внимательно вас выслушать, Иван Петрович. Но пока безрезультатно – никакой аналитической информации, одни только непонятные эмоции.

– Денис Анатольевич, громкое убийство, о котором кричат все, не только российские газеты, – ваших рук дело? – Павлов немного сбавляет обороты.

– Вы о некоем внезапно почившем в бозе Александре Ивановиче? Если говорить правду – боевой группы эсеров, если честно – то да.

– Ты совсем охренел?! – Академик лупит ладонью по столу так, чашки подпрыгивают на своих блюдцах, жалобно звякая. – Ты кем себя возомнил?! Тоже мне мессия нашёлся! Спаситель человечества хренов! Ты хоть понимаешь, что делаешь? Мы хотим эту долбаную революцию со всеми её последствиями предотвратить, а ты своими руками Гражданскую войну начинаешь!

– Если вы не в курсе, господин академик, то этот человек хотел похитить мою беременную жену! И, скорее всего, для того, чтобы заставить некоего капитана Гурова с его батальоном выполнять все его прип…ди! В этот раз, слава богу, неудачно. Мне что, ждать теперь следующей попытки?

– Твоя супруга и твои близкие теперь в безопасности. И если бы тогда послушался меня и сразу отправил Дарью Александровну ко мне в институт, то ничего этого бы не было. – Павлов несколько утихомиривается.

– А не припомните, любезный Иван Петрович, кто в… той истории лично принимал отречение императора? Таких нужно только давить как тараканов. Перевоспитаться они не смогут. Отстреливать, как бешеных собак!

– Пока что Бешеным называют тебя… Да помню я всё! И вполне с тобой согласен. – Академик вроде успокаивается. – Только действовать надо не так явно. Один раз эсеры в качестве исполнителей и проскочат, а потом? Возмущение и недовольство в обществе, как следствие – открытый саботаж всех решений регента. У нас сейчас еще недостаточно сил для открытой борьбы. Пока что все, на что можем рассчитывать, – твой батальон, корпус Келлера и, возможно, Деникин со своими Железными стрелками и Каледин с отдельными верными частями. Остальные либо будут колебаться, либо открыто выступят против. Да и помимо армии… Вот надо будет тебе срочно перекинуть своих бойцов в Питер, столкнешься с саботажем путейцев, которые загонят эшелон к черту на кулички, – и что? Будешь обходчиков на рельсах расстреливать?

– Буду расстреливать тех, кто это организует. На каждом перегоне брать начальника станции с собой и, если что, – сразу у насыпи пулю в лоб. И чтобы он об этом заранее знал!

Павлов молча смотрит на меня, затем сокрушенно вздыхает:

– А если на тебя сейчас навалится вся эта судейско-адвокатская… стая?

– Поищут свидетелей в ресторане, на Невском, в синематографе. Ну, приехал офицер с фронта, дорвался до удовольствий, нажрался в меру дозволенного и поехал на квартиру отсыпаться.

– Да не поможет это всё! Глазом моргнуть не успеешь, разжалуют, лишат всего и посадят.

– Ну, это вряд ли. Скорее всего, уеду куда-нибудь подальше, в спокойную страну…

– Уедет он… В Сибирь ты уедешь! И хорошо, если по дороге не грохнут… Ладно, оставим пока эту тему. Но будьте любезны, господин капитан, больше никакой самодеятельности, – Иван Петрович «выпускает пар» и переводит разговор в более конструктивное русло: – Я уже практически отработал технологию получения очень интересных веществ, с помощью которых можно легко воздействовать на психику…

– Скополаминчиком хвастаетесь, господин академик?

– Уже известили? – Павлов, впрочем, не выглядит удивлённым.

– Да, Петр Всеславович обо всём рассказал.

– Еще один сторонник силовых методов! – хмыкает Иван Петрович вполне безобидно. – Повторюсь, я не против ваших действий, но считаю, что поры до времени работать надо тихо и незаметно. А жёсткие акции приберечь на последний момент и проводить быстро, неожиданно и сразу во многих местах… А пока использовать новейшие достижения химии. В частности, кроме упомянутого скополамина есть еще такие «лакомства», как ЛСД и псилоцибин. Пришлось повозиться на пару с Голубевым, но результаты очень даже неплохие. Он, кстати, сказал, что при должном использовании их можно с успехом применять при лечении той же шизофрении…

– Ага, сначала посадим на иглу, а потом будем лечить. Кстати, напомните мне, пожалуйста, господин академик, в смысле – товарищ майор, ЛСД-28, случайно, не классифицируется как боевое отравляющее вещество психохимического действия?

– Даже если и так? По-моему, это всё же лучше, чем стрелять направо и налево. Я имею в виду, что шума будет не в пример меньше… Ладно, наливай свой чай, и поговорим о дальнейших делах.

Наполняю посуду круто заваренным чаем, не успевшим остыть за время павловских пассажей, и с нетерпением жду продолжения. Академик с видимым удовольствием делает пару глотков, затем возвращается к беседе:

– С Николаем дела обстоят неважно… На престол ему уже не вернуться. Состояние по-прежнему тяжёлое, но о погосте речь уже не идёт. Скорее всего, на ближайшей неделе придётся ампутировать два пальца на руке – гангрена. На лице останутся следы от ожогов, хромать будет – связки повреждены. Да и сам он считает, что это ему – кара небесная.

– Я так думаю, есть за что. В такую задницу страну загнать!.. А медицина, значит, бессильна, другими делами занимается, грибочки интересные выращивает, – позволяю себе немного поехидничать.

– Во-первых, антибиотики пока только зарождаются как класс лекарств, причём давать что-либо без достаточных клинических испытаний данному конкретному пациенту – по меньшей мере верх глупости. – Павлов не обращает внимания на моё ерничание. – А во-вторых, я там не единственный врач. С Боткиным общий язык нашёл, но вот этот хренов Гришка с помощью Аликс доставляет немало проблем. Боится свою выгоду упустить, вот и нашёптывает. Это ему не так, то не этак. И Николая специально уморить хотим, и не от Бога эти все лекарства да аппараты…